Вестник из Будущего

Автор: | 07.02.2016

«Свет Утренней Звезды», № 4(17) от 24 июля 1999 г.                                 

К 200-летнему юбилею А.С. Пушкина.                                                   

Валентин Непомнящий считает, что «мировая культура — в целом, как таковая — переживает кризис своей природы, ей грозит, и с ней происходит, превращение из культуры в цивилизацию, в предмет потребления, в добычу толпы. Ответственность за то, чтобы культура не вся перестала быть собой, а значит, чтобы человечество не все превратилось в толпу, ложится на Россию — разваленную, обнищавшую, смятенную, развращаемую, но все еще не переставшую быть собой, — ложится потому, что в России еще живо понимание культуры как служения».
Не случайно как раз на эту пору, когда «на весах лежит будущее России», падает празднование двухвековой годовщины человека, воплотившего в себе гений нации, запечатлевшего в слове ее чистый дух.


В.А. Тропинин. Портрет А.С. Пушкина 1827 г.

В сценарии фильма об Александре Сергеевиче Пушкине Владимира Орлова и Николая Бурляева есть сцена, где между поэтом и Натальей Николаевной Гончаровой-Пушкиной происходит следующий диалог:
Наталья Николаевна: — Пушкин, ты… Ты — святой!
Пушкин: — Ну что ты, Наташа, Господь с тобой.
Наталья Николаевна: — Молчи, Пушкин, я знаю. Когда-нибудь это узнают все.

Возможно, поэтому Пушкин по сию пору одна из самых горячих точек нашей душевной жизни, своего рода солнечное сплетение русской культуры, — культуры в самом истинном ее смысле.
Нет и не было в нашей стране творческой личности, которая не пыталась бы для себя осмыслить уникальное явление гения А. С. Пушкина.
Н.В. Гоголь: «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. Это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет… Сама жизнь его совершенно русская. Явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа».

А вот размышления о поэте Аполлона Майкова:
Пушкин! Ты в своих познаньях
Первый нам самим открыл
Сколь таится в духе русском
Глубины и свежих сил

На всемирном Пантеоне
Твой уже воздвигся лик,
Уж тебя частит и славит
Всяк народ и всяк язык.

Но, юнейшие в народах,
Мы, познавшие себя
Первый раз в твоих твореньях,
Мы приветствуем тебя –

Нашу гордость — как задаток
Тех чудес, что, может быть,
Нам в развитьи нашем полном
Суждено еще явить…

Ф. М. Достоевский на протяжении своей жизни искал в Пушкине разгадку судьбы и назначения России. На открытии памятника поэту в июне 1880 года он говорил: «Пушкин как раз приходит в самом начале правильного само-сознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим светом».
Он же, Ф.М. Достоевский, о пушкинском стихотворении «Пророк» сказал: «Здесь у Пушкина нечто надземное». Тютчев словно добавил по этому поводу: «Богов орган живой», философ С.Н. Булгаков, который, будучи богословом, верно уловил внутреннее направление жизни поэта: «Ему был свойственен свой личный путь и особый удел — предстояние перед Богом в служении поэта».
Еще Платон в «Ионе» называл поэтов «существами легкими, крылатыми и священными» и сравнивал их с пчелами, приносящими свои песни, собранные у медоносных источников в садах и рощах Муз.
Платон же говорил, что гениальные поэты являются «передатчиками богов», с помощью которых простые смертные получают послания свыше. Д. Андреев считал Пушкина вестником. «Вестник — это тот, — писал он, — кто, будучи вдохновляем даймоном, дает людям почувствовать сквозь образы искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющийся из миров иных…»

«В 19 веке,- считал Андреев, — по мере того, как церковь в России утрачивала значение духов¬ной водительницы общества, вестники, которых было немало среди поэтов и писателей, взяли на себя эту миссию, причем крупнейшие из них несли ее с полным сознанием». А космобиолог А.Л. Чижевский по этому поводу словно добавляет: «…поэзия сама по себе есть самая истинная, самая возвышенная общечеловеческая религия, не знающая никаких искусственно созданных преград и распространяющаяся по миру подобно свету, понятная и желанная всем людям без изъятия. Поэзия, наконец, есть постигнутая истина, и нет религии — выше истины».
О самом Пушкине Чижевский сказал, что он обладал «космическим сознанием», т. е. высшей формой сознания, свойственного пока лишь немногим избранным людям, но с течением времени могущего охватить всех интуитивным откровением.

Нет сомнения: сам Пушкин и его творчество — это мощный магнит, который притягивает к себе огромное количество способных думать, размышлять. Написаны фолианты исследований жизни и творчества поэта. «Но тем не менее, — говорит старший научный сотрудник музея-заповедника «Михайловское» А.С. Иванов, — пушкинисты изучают больше внешнюю биографию поэта, его окружение, взаимоотношения и быт пушкинской эпохи и очень мало говорят (за редким исключением) о связи поэта с Высшими мирами». Возможно, Гоголь не случайно обронил свое слово о «русском человеке… через 200 лет». Может быть, только теперь суждено дорасти до истинного осмысления творчества великого поэта…
Чтобы написать подлинную духовную биографию поэта, надо самому обладать космическим мышлением. Будем надеяться, что такое время пришло. Нам, заблудшим, истинный ключ к творчеству Пушкина необходим, как глоток воды уставшему путнику.

В том же сценарии Орлова и Бурляева Пушкин говорит: «Не тревожься, мой ангел, я ведаю все». Стихотворение «Пророк» подтверждает, что в минуты озарения он был созвучен всему и слышал невидимый смысл всего: и бесов, проносящихся «рой за роем в беспредельной вышине», и «дольней лозы прозябанье», и «горний ангелов полет», и, как эхо, отзывался на все явления жизни, в том числе и на такие, что для глаза и слуха среднего человека были неразличимы, а, стало быть, как бы не существовали.

Вероятно, он в самом деле «ведал все»: и прошлое, и настоящее, и будущее на сотни лет вперед, о чем свидетельствуют следующие стихотворные строки из «Евгения Онегина»:

Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ
Со временем (по расчисленью
Философических таблиц
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.
Мосты чугунные чрез воды,
Шагнув широкою дугой;
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир.

Д. Мережковский назвал Пушкина «солнцем» русской поэзии. Действительно, в целом лирика Пушкина светла, но у него немало создано и трагедий. Даже его роман «Евгений Онегин» заканчивается трагически — любовь не состоялась. Ф. М. Достоевский говорит: «Поэт первым в Алеко и Онегине изобразил русского страдальца, оторванного от родной земли, тоскующего и страдающего».
Пушкин же подсказал и русское решение этого «проклятого вопроса»: «Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость. Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве».
«Не доверил» автор свою любимую героиню — Татьяну Ларину — Онегину. Вероятно, недостаточно пострадал, недостаточно стал «русским душой» Евгений, чтобы воссоединиться с «пушкинским идеалом». «Не получил» Машу Троекурову и Владимир Дубровский. Видимо, так и не сумел найти верного пути, заблудившись в лесу. А наша школьная методика до сих пор преподносит Дубровского как героя. Позже русский историк Ключевский напишет: «Евгений Онегин (стало быть и Алеко, и Владимир Дубровский) — это русский человек, который вырос в убеждении, что он родился не европейцем, но обязан стать им. Вот уже 200 лет этот тип господствует над остальными русскими людьми». А сейчас этот тип достиг своей кульминационной точки абсурдности.

Похоже, и это предвидел великий Пушкин, зная страстную, увлекающуюся русскую натуру, стремился предостеречь от чрезмерного увлечения материальным («Сказка о рыбаке и рыбке», «Пиковая дама», «Медный всадник»).
Пушкин не верил и в чудо социальных революций. Стихотворение, посвященное Андре Шенье, он написал еще в 1825 году:
Мы свергнули царей. Убийцу с палачами
Избрали мы в цари. О ужас! О позор!

Мы знаем и другие слова Пушкина по этому поводу: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».
Нет! Нет! Даже в минуты отчаяния Пушкин не отрекался от идеала свободы.
Но ты, священная свобода,
Богиня чистая, нет, — не виновата ты
В порывах буйной слепоты,
В презренном бешенстве народа.

Просто Пушкин прекрасно знал, что «лучшие и прочнейшие изменения — суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества…» Отрадно, что В.Г. Маранцман в учебнике по литературе для 9 класса стихотворение «К Чаадаеву» анализирует именно с этой позиции. «Россия вспрянет ото сна», когда проснется каждый. Вера Пушкина в достижимость свободы основана здесь на внутреннем законе развития человека», — читаем мы в учебнике.

Для того, чтобы Россия стала Россией необходима духовная революция как в стране, так и в душе каждого отдельного человека.
Сейчас часто на слуху выражение — пир во время чумы. Есть у Пушкина драма с таким названием. Трагедия в поведении действующих лиц, совершивших совместное и согласное духовное отступничество. Главный герой трагедии Вальсингам пропел гимн Чуме — гимн разрушению с его проклятьем заветов, попираньем святынь, со стремлением объединить «Господа и Дьявола; упразднить границы между благом и грехом: «Свобода, свобода, эх, эх…»

Не случайно в творчестве Пушкина присутствует «Борис Годунов», «Маленькие трагедии», «Пир во время чумы». Поэт знал: «ничто так не способствует проявлению сущности — личной, национальной, духовной, — как катастрофические обстоятельства. В катастрофичности есть смысл. Катастрофы не происходят без причин и не попускаются Богом без цели. Вальсингам должен был пройти через катастрофу, чтобы иметь возможность вновь обрести себя».

Пусть нас увидят без возни
Без козней, розни и надсады.
Тогда и скажется: «они
Из поздней пушкинской плеяды».
Я нас возвысить не хочу.
Мы лишь дыхание провидца…
Пока в России Пушкин длится,
Метелям не задуть свечу!
Д. Самойлов

Л. Новикова, г. Новокузнецк
(Visited 7 times, 1 visits today)

Добавить комментарий