«Свет Утренней Звезды», № 3(101) от 24 июля 2015 г.
Воспоминания Б.А. Данилова о Борисе Николаевиче Абрамове.
26 марта 1995 года группа молодых ученых новосибирского Академгородка проводила семинар, посвященный Дню Учителя, в котором принял участие Борис Андреевич Данилов, руководитель издательства «Алгим», ученик Б.Н. Абрамова.
На семинаре были представлены доклады сотрудников группы, выступил Борис Андреевич. Состоялась длительная и живая беседа. В данном материале собраны фрагменты этой беседы – воспоминания Б.А. Данилова о Борисе Николаевиче Абрамове.
Сегодняшний день – продолжение 24 марта. Это день, который является очень значительным днем в жизни всего Мироздания. Здесь уже говорилось, что Иерархия является основным ведущим началом Мироздания, Космоса и всего того, что нас окружает.
Невежество порой говорит: Иерархия – ну и что такого? Нужно сказать, что если бы не было Иерархии, то есть тех разумных сил, которые объединяются в это начало, начало Иерархии Света, то ничего того, что мы здесь сегодня видим, что мы здесь сегодня ощущаем, не было бы и не было бы и нас.
Разумное начало в Мироздании – неоспоримый факт, и ученым, желающим доказывать те или иные аспекты нашей жизни, осветить этот вопрос – почетная задача. Но значение Иерархии — неоспоримо, хотим мы этого или не хотим. И должен добавить, что на нашей планете, я подчеркиваю – на нашей планете, есть другая иерархия — иерархия тьмы, которая создает многие, многие предпосылки к тому, чтобы вместо отдачи своих сил полезным делам мы вынуждены вести борьбу и битву, каждый по себе или общими усилиями, с этим противодействием делам Света.
Здесь вы говорили и даже наглядно показали, что Иерархия — это лестница, это звенья цепи. И было сказано совершенно правильно, что каждое звено является учителем, то есть ведущим началом, и одновременно это же звено является и элементом ученичества. И так с первого касания жизни на нашей планете, и все это уходит ввысь, в Беспредельность. Что-то мы видим, что-то мы можем прочувствовать, о чем-то мы можем узнать, а остальное, то, что уходит в Беспредельность, это уже недосягаемое для нас на настоящей нашей ступени духовной. Но мы должны принять то, что нам говорят именно здесь, на веру. Верой принять. Это не та вера, о которой говорится в церкви. Это именно вера высшая, более сокровенная, которая является двигателем всех нас и дает всем нам возможность совершенствоваться.
Вы затронули вопрос о моем руководителе. И первое, о чем, как правило, начинаю я говорить, рассказывая о Борисе Николаевиче Абрамове, опять же о Иерархии, даже если разговор и не касается даты 24-е марта.
Мы, здесь живущие сейчас, на территории бывшего Советского Союза, а сегодня – на территории России, знаем, что это земля благословенная, территория, которая в вопросах эволюции, движения вперед, должна стать в свое время ведущей для всей планеты.
Говоря о Борисе Николаевиче, сразу же вспоминается, как вопрос об Иерархии объяснялся им. Важность и глубину этого понятия он усвоил непосредственно от Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерихов еще при их жизни.
Понимание сокровенного значения Иерархии он сумел передать и нам. Я не хочу сказать, что мы все были очень успешными учениками Бориса Николаевича, но это основное понятие воспринято и усвоено нами накрепко. Для учеников Бориса Николаевича понятие «Иерархия Света» имеет совершенно иную тональность, чем чаще всего наблюдается сегодня у нас. То есть о своих ведущих – Елене Ивановне, Николае Константиновиче и, естественно, о Великом Учителе, говорилось именно в тех тонах, как оно и есть в действительности.
Многие из присутствующих читали книгу «Шамбала сияющая», – это труд Николая Константиновича. Там рассказывается о встрече двух великих духов, двух великих посвященных.
Николаю Константиновичу на его земном пути нужны были определенные наработки и определенное понимание. И вот он обратился к ламе, который, безусловно, был великим посвященным, а не просто подошел, как кто-то случайный на базаре.
И этот разговор – это же целая симфония, показывающая работу именно душевных и сердечных струн. Как они, с каким уважением, с каким пониманием говорили об Иерархии Света и конкретно о Владыке! И вот лама, безусловно, зная, кем является Николай Константинович, зная его прошлое, все-таки задал ему вопрос: «Для чего тебе, европейцу, нужно знать наши сокровенные тайны?».
А как мы поступаем? Вот прочитали немножко, и сразу же грудь начинает распрямляться, ростом сразу же на несколько сантиметров выше, и в первую очередь нужно бежать и вещать. Это естество наше человеческое, но правильно это или нет? Нет, о сокровенном нужно говорить с учетом его сокровенности.
Я недаром затронул символ струны. Сердечные струны должны звучать именно такой особой мелодией — мелодией неземной, когда мы говорим об Учителе.
Многие из вас видели, вероятно, репродукцию с картины Николая Константиновича «Сам вышел». Сюжет картины такой: излучина реки, какой-то водоем, берег обрывистый и возвышенный, наверху часовня, то есть какое-то культовое строение.
И вот по реке к берегу этому обрывистому подплывает ладья, в ней два человека: мужчина и женщина. Женщина стоит впереди в ладье, сложила с сокровенным молитвенным устремлением руки и, как стрела в тетиве, когда лук натягивают, в устремлении словно готова к полету. Сзади мужская фигура коленопреклоненно стоит в ладье.
И в это время из храма на берег выходит фигура в мощных энергетических лучах. Его аура не просто как у святых – вокруг головы, а имеет полную яйцевидную форму, показывая высшую степень напряженности энергетической.
Картина называется «Сам вышел» – нужно понимать, Кто вышел. И как эти двое отличаются от нас по энергетическому потенциалу, по разности ступеней духовных, на которых мы находимся, и как они устремляются к своему Учителю! Это истинное выражение того, чему учит Восток – глубокому почитанию Учителя, осознанию его роли на пути к просветлению, духовному совершенствованию.
Когда Николай Константинович [с сыном Юрием во время Манчжурской экспедиции] приехал в Харбин, многие русские [беженцы], проживавшие там, уже знали, что Рерих не только художник, но также и философ, знали уже об Учении Живой Этики. Ведь там информация не была закрыта, как на территории Союза. На его выступления активно устремились люди. А потом начали приходить к Николаю Константиновичу в дом, где он остановился, на встречи, на личные беседы. Это понятно, так же как и мы задаем вопросы, чем-то делимся, хотим получить совет и так далее.
На встречу с Николаем Константиновичем пришел и Абрамов. Николай Константинович через некоторое время выделил небольшую группу людей, я точно сейчас не скажу, десять, или двенадцать, или четырнадцать может быть учеников. Они так конкретно и назывались. И Николай Константинович говорил: «Вы мои ученики».
Он начал с ними заниматься Учением Живой Этики. На этих занятиях разъяснялись и вопросы Иерархии. Именно здесь Абрамов впитал то глубокое понимание и почитание Иерархии, которое было свойственное его наставнику, его Гуру – Николаю Константиновичу Рериху.
Потом Николай Константинович с Юрием Николаевичем уехали, вернулись к себе домой, в Кулу.
Но он продолжил вести эту группу, только уже перепиской, то есть следовали вопросы и ответы. И вот однажды у Абрамова появилось такое необычное для него явление: он стал воспринимать что-то, слышать. Сначала отдельные слова, то есть он ощущал, что это не его слова, а он что-то улавливал. Потом эти слова начали объединяться в какие-то фразы, короткие сначала. Естественно, будучи учеником, он сразу же сел и написал Николаю Константиновичу письмо с вопросом.
И вот опять же, как он сделал, и как мы делаем, если мы что-то услышали или что-то нам показалось и так далее. Он написал тогда письмо и спросил своего Гуру, как и что ему нужно делать в этом случае, как относиться к данному явлению.
Ответ пришел не от Николая Константиновича, а от Елены Ивановны, до этого Абрамов с Еленой Ивановной не переписывались. Конечно, ей Николай Константинович рассказывал о своих харбинских учениках. Так что она была в курсе его дел.
В письме Абрамовым Елена Ивановна говорит: «Меня заинтересовали Ваши записи, не могли ли Вы прислать мне их образцы». Через некоторое время после отправки образцов записей приходит второй ответ, второе письмо, и тоже от Елены Ивановны, в котором она пишет: «Рада за Вас. Источник, из которого Вы получаете информацию, очень высокий. Поздравляю Вас и даю совет продолжать работать в этом направлении». Естественно, каждый из нас, получив такое письмо, как на крыльях бы летал. Так же и с Абрамовым было, и он продолжал работать с еще большим упорством.
Здесь следует вернуться опять к характеристике Бориса Николаевича. Он был очень простой и неприметный человек. Если бы он здесь сидел между нами и молчал бы, то, может быть, и никто к нему и стакан чая не пододвинул бы, то есть каждый из нас был бы занят своими вопросами и интересами, которые у нас есть. Очень неприметный был он, не выделялся.
Я почему к этому возвращаюсь? Из-за того что книги, [Грани Агни Йоги], идут через наше издательство, как-то принимаю я в этом участие. Люди многие интересуются и книгами, и Борисом Николаевичем: приходят, и пишут, и звонят по телефону. Так что этот пульс большого интереса и отношения, в общем-то, я чувствую.
Мы, когда что-то новое узнаем, сразу же стараемся об этом как-то оповестить. Тем более, если что-то начали слышать, а из какого источника – неизвестно, начинаем об этом рассказывать. Я это говорю для того, чтобы обратить внимание и провести сравнение, как же Борис Николаевич поступал. Он, действительно, имел подтверждение, не вызывающее никакого сомнения, откуда эта информация идет, и все же он оставался простым в общении человеком.
Сегодня, как я уже говорил, нам нужно быть проще. В простоте истина. И чем мы больше начинаем создавать какие-то надстройки, простота начинает уходить и покрываться пылью наших измышлений и мы теряем именно истину. Нужно быть проще. В этом вся ценность. Борис Николаевич и был таким.
Б.Н. Абрамов (в центре) с сотрудниками сельскохозяйственной лаборатории.Харбин, 1920-е гг.
В Китае он работал в химической лаборатории. В последнее время – на ведущей должности – он был руководителем. Первый раз я увидел его так. Я стоял во дворе напротив большой витрины лаборатории, и он был там. Я бросил взгляд на него, обратил внимание, но дальше этого тогда не пошло, однако в памяти отложилось. И потом, когда через некоторое время собирались познакомить меня с человеком по фамилии Абрамов, который в дальнейшем должен был стать моим руководителем, мне задали вопрос: «Знаете Вы его?».
– Я говорю: «Нет, не знаю».
– «Ну как же, Вы работаете там».
А по другую сторону окон лаборатории, в которой он работал, был гараж автомашин, где я работал шофером. И, естественно, я его часто видел. Просто у меня не возникло мысли, что это руководитель лаборатории – такая простота, такое уважительное отношение его ко всем окружающим было.
После того как в Китай вошла Советская армия, появилась возможность ехать сюда, на родину, для тех, кто хотел. [И многие стали возвращаться. Приехал и Борис Николаевич с женой, Ниной Ивановной.]
Борис Николаевич прошел очень сложный жизненный путь, и одной из ступеней его духовного восхождения в этом воплощении было бездомие. Его жизнь бросала из одного места в другое в поисках возможности где-то определиться с жильем. Вопрос был очень сложный, долго не решался.
Он приехал сюда, в Новосибирск – здесь неудачно получилось. Переехал в Подмосковье – там ему, казалось, предоставлялась возможность, но и там ждала неудача. И он начал колесить по стране в поисках жилья. Откликов было много, приглашали, а когда приезжал на место, то там что-то не устраивало, что-то не давало возможность обосноваться.
Но это внешняя сторона, а за этой внешней стороной стояла другая — внутренняя, о которой я хочу немного вам рассказать. Я слышал брошенные кем-то слова: «Ну и что особенного? Повезло человеку, вот он и писал». Вроде того, что если бы мне повезло, и я бы писал.
Во-первых, есть Слова, где об этих Записях Учитель говорит: «Мы готовили тебя для этой работы несколько веков». Вот так. Это достижение Абрамова не результат последнего воплощения, а нужно было долго [его] готовить. Готовили на верность, на преданность и сотрудничество.
И второе, есть Указание, что организм нужно было также подготовить. Организм не этого, последнего, воплощения, а всю структуру духовную. Почему? Потому что это очень сложный процесс, ведь там же задействована высочайшая энергетика, необходимая для восприятия информации из Высшего источника.
У него происходил контакт с Великим Учителем. А что собой представляет Великий Учитель, мы можем только догадываться, какая это колоссальная энергетика и какая колоссальная вибрация.
И вот с этими сверх, сверхчеловеческими напряжениями ему приходилось входить в контакт почти каждый день. И нужно понять, какая при этом нагрузка ложилась на него.
Кроме того, надо представить саму технологию, физическую технологию ведения этих Записей, в особенности в первое время. Ведь это, как правило, происходило в ночное время. Он ложился отдыхать, перед этим наготавливал листки бумаги и чинил карандаши. В то время были чернила-то жидкие, не как шариковые ручки, поэтому карандашами приходилось работать. И вот во время, когда он уже спал или засыпал – он просыпался и записывал, или на переходе после сна (были разные формы), и начинала идти информация.
Борису Николаевичу приходилось сразу же и записывать. Зачастую с закрытыми глазами даже он писал. Почему? Потому что иначе нужно было вставать и зажигать свет – это тоже какая-то потеря времени. Он все записывал. Потом [листы] падали на пол, и он засыпал. Утром, просыпаясь, он начинал полученное оформлять, приводить в порядок и записывать так, чтобы передать потомкам. А это тоже очень непросто. Вы представляете: вот так работать из ночи в ночь. Мы, если приходится ночами где-то работать, знаем, как это трудно и как тяжело, а его же труд шел бессменно. И он выдержал. Сумел сделать.
Николай Константинович Рерих говорит, что «твой труд должен перейти потомкам, тем, кто будут идти после тебя твоим путем».
г. Новосибирск
